Где-то далеко идут пивные дожди...
Прочтешь бесплотные слова "черепашье мясо" - и возжелаешь. Именно черепашьего и ничьего другого. Хотя и невиданного. Что-то, говорят, тут связано то ли с асимметрией полушарий, то ли с мозговыми провинциями Вернике или Брока (имена исследователей зон), но на одних людей действует письменное слово, на других - не действует и устное. Третьи и вовсе не читают.
Как заметил один острый ум: "Есть только два истинных афродизиака: это присутствие прелестной женщины или ее отсутствие". Является ли описание прелестной женщины ее присутствием?
Не то со словом "п-во". В истории государства Российского был темный период, грянувший меж двух тысячелетий, когда отечество дожило до вожделенных пивных рек. И критики вместо мнения о текстах бросились борзописать о том, что вот сейчас они пьют божественную жидкость. Или собираются, или только что. Или только что, сейчас, и собираются еще. Лоснясь от гордости перед унылым мирозданием. Это было невыносимо. Ибо п-во стало орнаментом. Проще говоря, о п-ве писали почти все, причем с редкостной бездарностью, если таковая таковой быть может.
Пивная чума, наконец, побеждена. Но отвращение к письменному слову "п-во" у некоторых осталось. У доброй же половины критиков осталась пьяная тональность. Иначе они уже не могут: ни жить, ни мыслить, ни писать.
Но вернемся к нашим баранам Вернике и Брока. Симпатичное изображение того же п-ва может вызвать импульс жажды, которой не было в помине. Важна тут, видимо, не карта мозга (она бита) и не генетическая тирания зрительного или слухового нерва. А скорее - артистичность стимула. Но когда последняя граничит с шедевром, плотское нас снова покидает. Не хочется ведь нам сожрать селедку с тончайшего голландского натюрморта и, наевшись, грязно совокупиться с Венерой старого мастера на соседнем холсте. Но и у холста своя изнанка. Когда сталкиваешься с "аватарами" в реальности, - от миловидной селедки до солоноватой после моря дивы, - все может статься без суда и следствия. Если, конечно, они с подругой имеют встречное желание.
И - опять же. Созерцание красавиц может сделаться вдруг чисто эстетическим и пересечь экватор плотского желания. И тогда мы снова на территории Платона.
Здесь не хватает глубокого или хотя бы мелкого вывода, но сельдью уж притуплено сознание. И девочки, кровь с молоком, в глазах.
