ИЗ СОЖЖЕННОГО

Не вышел ли и Кафка из «Шинели»? Не соскочил ли элегантно он с «Коляски», где с середины текста читателя гнетет животная тревога: что же станется с обедом у Чертокуцкого? И где концовка страшна своей обрывистой бессмыслицей. Есть невротическая и чисто кафкианская неловкость в этом кошмарном сне, который столь не по-кафковски смешон.
Русских писателей можно условно разделить на ехавших в "Коляске" и на несущихся в грохочущем паровозе, ожидаемом г-й Карениной. Том самом, что вперед летит. И шинель у этих последних уже особого покроя. Снесенную же бронепоездом коляску никто и не приметил.

Как “всякий гений”, Кафка вышел из себя. Только посредственности вдохновенно выходят друг из друга. Но в свете борхесианского учения и хрестоматийного примера П.Флоренского с пригрезившимся паровозом (летящим, как и сновидческое время, вспять), – мы не можем не заметить у Гоголя периодических подражаний Кафке. Чтобы не сказать заимствований. Или, как минимум, влияний. Перефразируя одного заграничного философа: Гоголь стал кафкианцем задолго до Кафки.

Но не кафкианские ли, с другой стороны, мотивы в гоголевских текстах повлияли впоследствии и на самого Кафку?