В огромной степени (еще пока) зависит восприятие конкретных слов от реноме источника. Одно дело, если восклицательный знак в виде отогнутого большого пальца вам прислал некий pusik или не менее известная kusenochek (совпадения случайны), и совсем другое, если сей лапидарный отзыв вальяжно прислан, скажем, самим писателем Лукьяненко. Не исключено, что препоручит упырям, и ты таки получишь весточку. Но как толковать? Не сигнализирует ли в таком контексте палец, что "киллер выехал"? По воспоминаниям Штирлица, Сталин как-то послал свой портрет Черчиллю. Без подписи, без надписи. "Что бы это значило?" - тяжко задумался Черчилль. Как задумался бы любой из нас, получи мы портрет муллы Парижа. Без подписи. Малоприятная дрожь бежит по тельцу. Срочно подчистить отдельные непродуманные публикации. Написать что-то такое, из чего бы следовало, что ты всегда имел в виду другое, а не то, которое имел, но не так, чтобы потеряв лицо, а так, чтобы... Но получи мы тот же самый бородатый портрет из магазина персидских ковров, и ни один бы мускул не дрогнул ни на лице, ни за его пределами. Более того, повсюду бы возникла гримаса умиления.
По источнику мы оцениваем не только слова, но и их отсутствие. Безмолвие соседа в ответ на кивок - не повод для медитаций. Даже если сосед прогоркло квакнул. Вероятно, он прочистил горло. Но минутное молчание президента в ответ на вопрос корреспондента, плюс желудочно-горловое кваканье ("Бре-ке-ке-ке-кекс!"), стало бы предметом толкования. Темой для моря фельетонов и шквала пародий. Многолетней сенсацией, частью мировой хроники и содержанием тысяч книг. В равной степени и заурядное, ничем не примечательное кукареканье на встрече большой восьмерки. Хотя такое же ровно кукареканье в курятнике села Петухово не привлечет ни на секунду внимания аналитиков. Да и не особо встрепенет самих кур. И вот сидит тамошний петух и думает: "Моя речь ничего не стоит и ни на что не влияет. Оттого ли, что мне нечего сказать миру? Или потому меня не хотят слышать, что я петух?" Аналогичным вопросом задаются многие крокодилы, бегемоты, страусы эму и, наконец, тысячи простых, но честных баранов с удаленных высокогорных пастбищ.
Однако звери и птицы ошибаются. Ведь эффект Пьера Менара работает в обе стороны. И если бы никому неизвестный петух вдруг начал декламировать, к примеру, Нобелевскую речь Эльфриде Елинек, даже хотя бы самое ее начало:
"Не есть ли писательство - пластичность, свойство льнуть к реальности? Ведь хочется прильнуть, очень, но что при этом происходит со мной? Что происходит с теми, кто реальности реально не знает? Она ведь, так сказать, встрепанная, реальность. Никаким гребнем не причешешь." -
то стал бы самым именитым петухом в истории. Ибо для петуха это просто потрясающе. Или как минимум для курицы.
