Аристотель, похоже, был верноподданным платоником вплоть до смерти учителя. Потом он сделался сам себе Платон, и истина подорожала. Неведомо чему (то есть всему) учил завоевателя, крушил идею идеальных идей, исследовал уродливых животных, чуть ли не первым "перестал порождать вселенную", смёл художническую утопию государства, при этом прозрачнел, углублялся, всеобнимал сущее. На закате, в багровых лучах метафизики, отчасти снова подпал под чары старых грез. Возможно, умер платоником. Иначе - грустно. Тяжко умирать в конечной вселенной.
"Благо" или "эвдемония" (нечто вроде счастья) 30-летнего Аристотеля - разве те же самые, что у Аристотеля в 60?
Так утром тебе мнится, что впереди безграничный день. А в сумерках ты явственно чуешь, что такое необратимость. Поспорь-ка с бледным лицом в зеркале. И если ты-утренний определишь счастье как всего лишь грядущий солнценосный день, то ты-сумеречный уже знаешь, что счастья нет. Нет и покоя. Вряд ли прибавится и воли. Ты начал день юным Платоном, но завершил его усталым Аристотелем. Слова "благо" и "эвдемония" превратились в мотыльков и ринулись в ночь за окном. Слова-оборотни. Лишь засыпая, ты путаешься во временах, словах, не помнишь имя, и в силу путаницы брезжит приснившееся счастье. Состоящее в разборе многозначительного и ничего не означающего слова".
