Вселенная Борхеса множественна, плюралистична, многопричинна, если не беспричинна. Многозеркальна и лабиринтна, если прибегнуть к его излюбленным ходам. Вернее, кодам. Оттого Борхес, в отличие от Набокова, не порабощает (ни списками, ни тонной текста, ни армией метафор, ни бесконечной детализацией). Борхес относится к читателю на равных, ибо и себя считает таковым. Не поясняя закоулки ссылок, ибо ты и сам с ними знаком. У хорошего читателя всегда ведь есть иллюзия, что читаемое им читали все. Он сообщает минимум, оставляя тебе место для обживания. Но минимум не телеграфный, а бездонный. Набоков не оставляет ни ангстрема.
Каким-то образом в этих "вселенных" отпечатывается личность. Не в бытовом или тем паче профанном, не ровен час, "психоаналитическом" смысле, но личность пишущая. Столь же теократичен и Бродский; не отсюда ли его раздражительность по отношению к соперничающей вселенной Набокова? Проявляется и в интервью. У Бродского после того или иного тезиса добавляется ", да?". У Борхеса - ", нет?" Набоков и вовсе не украшает речь сомнениями.
