ИЗ СОЖЖЕННОГО

Иркутский губернатор объяснил, почему повысил себе зарплату в полтора раза.
(лента. ру)

"Деньги нужны", - шепнул он корреспонденту.

Под любым текстом, записанным столбиком, всегда найдется дежурный восторгант с важным физиологическим месседжем: "До мурашек..." А ведь село могло бы быть, малая родина.

- Шеф, до Мурашек подкинешь?
- Десять рублей, - ответил таксист, не повернув головы.
Услышав цену, Устин Акимыч почувствовал, как по спинному мозгу его побежали, спотыкаясь друг о друга, мурашки. Но он не был в родном селе тридцать лет, когда еще представится случай посетить милые сердцу пенаты, навестить могилы предков, починить околицу?
- Три, - робко, но твердо предложил он.
Водитель ничего не ответил, а только зевнул и швырнул бычок в окно.
- Четыре, - сказал Устин Акимыч.
- Шта? - таксист метким плевком потушил бычок.
- Имей совесть, брат, я ж наш, мурашкинский.
- Вот сам и мурашь за такие деньги. Девять!

(Из романа Ульяна Берендеева "Мурашки". Москва, Роман-Газета, 1971, № 7, с. 115)

СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ: ЗАПАД ВОСХИЩЕН
"На Западе восхитились красотой россиянок на балу в Крыму" ("Известия")

Все чистая правда, хотя и известия. Вот я как раз живу на Западе, и должен признать, что у нас на Западе все только об этом и говорят. Прохожие останавливают на улице:
- Вы видели россиянок на балу в Крыму?
- Смотрел раз сорок. Восхищен.
- Это восторг, просто восторг! У нас на Западе такого нет.
- Куда нам...
- Теперь-то ясно, что Крым российский.
- Воистину российский.
- Красота россиянок - страшная сила!
Раскланиваешься, через 10 шагов опять останавливают.
- Вы видели?

"На комете Чурюмова-Герасименко обнаружен кислород".
А вы говорите Урюпинск. Всюду люди живут.

Василий Шульженко "Утро"

"Когда я стану плохим старикашкой,
Жадно питающимся кашкой,
Больше овсяной, но также иной,
То и тогда позабуду едва ли
Там, на последнем своем перевале,
Нашу любовь в Москве ледяной."
(К. Левин)

Чем бы скрепить -- есть ли что-то, хоть что-то, о, нет ли чего-то, здесь неизвестного -- может быть, бант, или брошь, или шнур, или булавка, веревка, заколка ли... обруч ли, ключ... чем бы скрепить
Молодость, не отпускать ее, молодость, молодость, молодость... не допускать, чтобы остался один, без нее бы остался один?
О эти складки, глубокие складки, еле нахмуришься или насупишься -- где тот утюг, или камень такой, чтобы в сумраке зеркала их утопить?
Как отмахнуться от грустных, от гнусных, неистовых вестниц -- пока еще вестниц! -- печальных и вкрадчивых вестниц крадущейся старости -- серых седин?
( Collapse )

( Collapse )

Чудная опция, либо не замечал раньше. При чтении "френдов" (отказываюсь вводить чуждое нам слово в уже и без того отбившийся от рук язык), ежели ласково коснуться курсором "юзерпика" (и это отказываюсь), то предлагается remove friend. То есть "убей друга". Или "удали товарища". Удобно, быстро, росчерком мышиного пера. Чувствуешь себя тов. Сталиным. Ночь. Кремль. Завален бумагами, Иосиф Виссарионович пыхает трубкой. И делает росчерки.

Когда-то, еще на заре дневниковой юности я предлагал желающим сюжет: удаленных товарищей кто-то убивает в реальности. Вычеркивает из жизни. Так никто и не воспользовался. Хоть сам пиши. А времени нет, одно пространство нам осталось. Предложение также остается в силе. Поскольку жж в России моден, снимут и фильм. Смотреть его будет невозможно, но премию фестиваля в Роттердаме возьмет. И режиссер покроет себя славой.

( Collapse )

Заграница есть заграница. Вначале человек еще как бы живет на родине, пишет друзьям-товарищам, потом реже, потом никогда. И забывает навсегда родные пальмы. И даже английский для него становится чужим.